Роберт Силверберг. Вверх по линии.

Фантастический роман о путешествиях во времени. Представленные отрывки описывают драматический и трагический период завоевания Константинополя турками. Падение Константинополя означало конец Византийской империи. Превращение крупнейшего византийского христианского храма Айя-Софии в мечеть означало для великих мозаичных картин собора закрашивание на несколько веков.

Роберт Силверберг. Вверх по линии.
Robert Silverberg. Up the Line (1969).
Перевод А.Кон.

Отрывки из романа

Нашу группу составляла пара очень приятных молодых людей из Лондона, пара незамужних учительниц из Германии и двух пожилых семейных пар из Америки. Все прошли гипнокурс обучения византийскому варианту греческого языка и в течение следующих шестидесяти дней будут владеть им в таком же совершенстве, как и своим родным языком, однако Капистрано и мне пришлось еще раз напомнить американцам и одной из немок, чтобы они говорили только на нем.

После чего все совершили прыжок.
Я испытал на какое-то мгновение ощущение потери пространства и времени, которое всегда сопровождает перемещение вверх по линии. Затем я взял себя в руки и обнаружил, что я покинул Стамбул и прибыл в Константинополь.

Константинополь меня не разочаровал.
Исчезла грязь. Исчезли минареты. Исчезли мечети. Исчезли турки. Небо было голубым, воздух чистым и приятным. Мы стояли посреди огромной площади Августеума, спиной к Айя-Софии. Справа от меня, где должно было располагаться серое невзрачное здание какой-то конторы, раскинулись обширные поля. Впереди, там, где должна была находиться синяя фантазия мечети султана Ахмеда, я увидел беспорядочное скопление невысоких дворцов из мрамора. Чуть поодаль громоздилась одна из трибун ипподрома. По просторной площади медленно прохаживались фигуры в ярких одеяниях, будто только что сошедшие с византийских мозаик.

Я быстро повернулся, чтобы впервые увидеть Айя-Софию без сопровождающих ее минаретов.
Никакой Айя-Софии у меня за спиной не оказалось!
На этом, столь знакомом месте, я увидел только обугленные развалины незнакомой мне прямоугольной базилики. Каменные стены ее продолжали стоять, но могли в любую минуту обрушиться; крыши не было. В тени фасада дремали три стражника. Я совсем растерялся.

Мы отправились еще дальше, в 1330 год, чтобы полюбоваться церковью Спасителя в Хоре. Туристы уже видели ее далеко внизу по линии под турецким названием Карье Камии. Теперь они получили возможность увидеть, какою она была до того, как стала мечетью, со всеми ее потрясающими мозаиками, еще нетронутыми и совершенно новыми.
- Взгляните-ка сюда, - предложил я. - Вот здесь изображена Мария, которая вышла замуж за монгола. Она осталась на том же месте, что и внизу по линии. А здесь изображен Христос, в детстве творящий чудеса. Эти шедевры не дошли до нашего нынешнего времени, и только здесь вы можете полюбоваться ими.
Старичок-сицилиец сголографировал всю церковь. В ладони у него была миниатюрная камера, что не возбраняется Службой Времени, поскольку вверху по линии вряд ли кто даже заметит ее, не говоря уже о том, чтобы догадаться, для чего она служит. Его колченогая временная спутница жизни, хоть и вперевалку, но старалась не отставать от других и только охала и ахала при виде всего, что привлекало внимание ее временного мужа. Семейка из Огайо продолжала откровенно скучать, но я уже привык к этому, и не обращал на них особого внимания. Те культурные ценности, которые я едва ли не насильно в них "впихивал", им давно уже стояли поперек горла.

Ночью 28 мая мы прошли внутрь Айя-Софии, чтобы посетить последнее христианское богослужение, совершавшееся в этом соборе. Казалось, весь город собрался под его гигантскими сводами: император Константин Одиннадцатый и его двор, нищие и грабители, купцы и сводники, католики из Генуи и Венеции, солдаты и матросы, аристократы и священнослужители, а также немалое количество переодетых посетителей из будущего, которых, по всей вероятности, было даже больше, чем собравшихся здесь византийцев. Мы вслушивались в колокольный перезвон и грустное "С нами Господь" и падали на колени, оплакивая вместе со многими, даже очень многими путешественниками во времени печальную участь Византии; когда служба закончилась, стали одна за другой гаснуть свечи, и наступивший мрак окутал мозаики и фрески собора.

А затем наступило 29 мая, и нашим взорам представился последний акт этой, ставшей для нас такой близкой, трагедии.
В два часа ночи турки яростно атаковали ворота святого Романа. Джустиниани был ранен; сражение было поистине ужасным, мне приходилось держать своих людей как можно дальше от него. Ритмично скандируемое "Аллах! Аллах!" нарастало до тех пор, пока не наполнило всю вселенную, после чего возникла паника в рядах защищавшихся, и они бежали с поля боя, а турки ворвались в город.
- Все кончено, - сказал я. - Император Константин погиб в сражении. Тысячи жителей бегут из города; тысячи пытаются найти убежище за забаррикадированными дверьми Айя-Софии. Вот теперь и смотрите на разграбление города и резню его жителей!

Мы совершали прыжки теперь уже в каком-то поистине диком темпе, исчезали и снова появлялись, стараясь главным образом не попадаться под копыта всадников радостным галопом проносившихся по городским улицам. По-видимому, мы ошарашили немалое число турков, но во всей этой неистовой кутерьме чудесное исчезновение нескольких паломников вряд ли могло кого-либо особенно взволновать. Кульминацией же всего нашего маршрута было 30 мая, когда мы смотрели на триумфальный въезд султана Мехмеда в Византию в сопровождении всех своих визирей, пашей и янычаров.
- Он останавливается перед самой Айя-Софией, - шептал я. - Набирает горсть почвы, сыплет ее на свой тюрбан. Это его жест покаяния перед Аллахом, пославшим ему столь блистательную победу. Теперь он проходит внутрь собора. Нам опасно следовать за ним туда. Внутри он обнаруживает какого-то турка, который разбивает на куски мозаичный пол, изображения на котором он считает нечестивыми. Султан ударит этого человека и запретит ему наносить какой-либо ущерб собору, после чего пройдет к алтарю и, взобравшись на него, произведет свой традиционный "Салям". Айя-София становится теперь Ай-Суфией, мечетью. Византия перестала существовать. Конец. Теперь мы возвращаемся вниз по линии.

Айя-София сегодня. Мечеть и храм.

версия для печати

Следующая страница: Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш