Панно «Искусство» для выставочного зала в Ялте

Екатерина Сергеевна Зернова

Союз художников СССР строил во многих наших республиках выставочные здания. В 1967 году было утверждено строительство в Ялте. Полагалось бы в Симферополе — областном центре. Но в Ялте летом бывает значительно больше народу, чем в Симферополе. Ялта быстро растет и строится. Здесь возникают общественные здания новой формации, например, автовокзал и аэропорт.

В Ялте есть свои архитекторы. Двое из них спроектировали для Союза художников выставочное здание, или выставочный зал. Не знаю, какое задание они получили, но, вероятно, их цель была: максимум экспозиционной площади при данных габаритах и хорошее, равномерное освещение. Это достигалось тем, что в доме без окон была стеклянная крыша.

Выставочный зал в Ялте

Выбор места для постройки оказался очень удачным. Выставки, конечно, должны быть в центре города. Но там свободной площади нет. Вдоль моря идет прогулочная набережная, самая оживленная часть Ялты. В море впадает небольшая речка, пересыхающая летом. Архитекторы поставили дом над самой речкой. Арочный просвет под домом достаточно велик для свободного протока весеннего паводка. Узкой стороной здание обращено к морю. Одна длинная сплошная стена выходит на бульвар, другая такая же обращена к гостинице с большим расстоянием между ними. Лучшего места нельзя желать.

Получив заказ от Художественного фонда СССР на два панно в технике мозаики из смальты, я связалась с авторами архитектурного проекта. Их предложения меня огорчили: они хотели, чтобы на двух стенах, протяженностью более 100 метров каждая и высотой более 7 метров, были сделаны натюрморты из предметов декоративно-прикладного искусства (кувшины, пиалы и прочее). Пришлось делать пробы в этом плане. Но до чего же было скучно компоновать посуду для такой великолепной стены. Тем более, что я считала замысел архитекторов неправильным.

Выставочный зал в Ялте. Мозаика бокового фасада. Фрагмент. Алые паруса.
Е.С.Зернова и коллектив КДОИ.
Цветная смальта, керамические материалы. 1967.
Фото Issyk Uy, 2008

Пострадав впустую два или три месяца, я стала рисовать в эскизах людей и природу Крыма, которую знала и очень любила. Вспомнила А. Грина — изобразила фантастический корабль с алыми парусами, сопровождаемый дельфинами. Не забыла и удивительное иудино дерево, у которого цветы растут крупными розовыми массами прямо на стволе и ветвях без листьев. Поместила и прекрасный крымский репейник, так напоминающий греческий аканф. Весь этот материал я расположила в виде двух фризов. Фриз прерывался, так как в стене были вентиляционные решетки, по одной на каждой стороне.

Выставочный зал в Ялте. Мозаика бокового фасада. Фрагмент. Лежащий мужчина
Е.С.Зернова и коллектив КДОИ.
Цветная смальта, керамические материалы. 1967.
Фото Issyk Uy, 2008

Почти все люди, изображенные на фризе, олицетворяют искусство: скульптор, высекающий барельеф, живописец с палитрой, график, керамист. Самый счастливый человек просто лежит на траве. Мама с голеньким малышом смотрит на морских обитателей как бы за стеной большого севастопольского аквариума. Сначала я назвала композицию «Мечты и труд художника», но, испугавшись претенциозности, изменила на «Искусство».

Эскизы долго обсуждались. Их утвердил президиум правления Художественного фонда СССР; доброе слово сказал К. И. Рождественский. Потом, «со скрипом», эти работы утвердил Союз художников Ялты; архитекторы были против, но они не имели решающего голоса.

Выставочный зал в Ялте. Мозаика бокового фасада. Фрагмент. Мама с малышом
Е.С.Зернова и коллектив КДОИ.
Цветная смальта, керамические материалы. 1967.
Фото Issyk Uy, 2008

Наконец, эскизы одобрены всеми инстанциями, исполнение в материале передано в КДОИ (комбинат декоративно-оформительского искусства). Пора переходить к картонам. Я благодарна А. Штейману и Г. Дервизу, которые согласились принять участие в их разработке.

Мы работали во Владыкине, в небольшом комбинатском зале. Рисовали углем, не вводя цвета. Иногда я пользовалась моделью, а Штейман и Дервиз рисовали только «от себя». Всякую живность я старалась рисовать сама, потому что она мне очень нравилась.

Одновременно с рисованием картонов я разрабатывала цвет в новых эскизах, увеличенных вдвое. По ним легче набирать смальту, а в случае нужды можно и разрезать. Картоны обоих панно были готовы и утверждены. Переход к материалу сопровождался многими затруднениями и неприятностями. Штейман и Дервиз не могли принять участия в следующем этапе работы, получив заказы, которые требовали полной отдачи сил. Я же одна проработала бы над смальтой несколько лет, а срок истекал через полгода.

Екатерина Зернова в мастерской КДОИ.
Фото 1967 год

Пришлось согласиться с дирекцией КДОИ, организовавшей бригаду, в которую, кроме нескольких проверенных надежных мозаичистов, таких как Б. Корин, В. Андреев, И. Секретарев, вошли совсем незнакомые мне, нередко случайные, люди.

Сухой набор шел плохо: ни красоты, ни точности, а только количество метров. Я пришла в отчаяние. Борис Милюков, посмотрев внимательно, что делается, предложил вмешаться художественному совету. Совет объявил неудовлетворительным сделанное. Сухой набор частично рассыпали и начали заново. Много полезного сделали Борис Корин, Андреев, Секретарев. Свою часть они выкладывали отлично, но не могли повлиять на соседей. Особенно меня огорчал один пожилой наборщик, которого дирекция считала лучшим специалистом. Он хорошо колол смальту и укладывал ее ровными рядами. Но эти ряды складывались в жуткие человеческие формы. Пришлось настоять, чтобы он набирал только фон. Были и другие столь же слабые работники. Они гнали метры и не заботились о результатах. Я впервые сталкивалась с такой недобросовестностью и не знала, как с ней бороться. При любых разговорах о поправках я слышала: «Мы все уйдем, а других мозаичистов в комбинате нет».

Но мало-помалу дело все же двигалось с помощью художественного совета, с помощью немногих сознательных мозаичистов. Сухой набор одной стены был сделан. После заливки плит в цемент их доставили в Ялту,вместе,с некоторым запасом смальты, чтобы заделывать швы. Самолетом отправились монтажники, четверо мозаичистов и я.

Монтаж прошел благополучно. Но обнаружились некоторые ошибки. Живописец с палитрой выглядел мальчиком-подростком. Значит велика голова. На стену сейчас не влезть: леса моментально сбросили и увезли. Вызвали ремонтный грузовик с выдвигающимся стержнем, который оканчивается подобием гнезда. В это гнездо я забралась и темперой наметила контуры, по которым надо уменьшить голову. Меня сменил Корин. Он обколол сантиметровую полоску смальты и заменил ее другой, подобрав цвет фона. Это была последняя поправка, после чего мозаичисты уехали из Ялты. Я их не удерживала, надеясь, что мозаика будет принята без поправок. Так оно и получилось. Панно на южной стене сдано вовремя и одобрено выездным художественным советом. Архитекторы на совет не пришли.

Одновременно с мозаикой совет принимал наддверную вставку Г. Дервиза. На ней были изображены орудия труда художника: палитра, кисти, карандаш, штихели, шпатели, резцы и прочее. Материал — чеканка по алюминию. Вставка также была принята без возражений.

Оставалась пока еще без декора северная стена. С ней дело шло легче. Возникло только одно затруднение. В смальте нет холодных розовых оттенков, потому что они требуют настоящего золота. Но смальту можно иногда заменить керамикой, а в ней эти цвета есть. Б. Корин отправился на керамическую фабрику и через неделю привез керамические плитки на редкость красивых холодно-розовых оттенков. Теперь можно было выкладывать иудино дерево во всем его великолепии. За зиму мы кончили набор, залили плиты. Ранней весной 1968 года установили их на стену. Прибыл художественный совет и принял нашу работу с одобрением.

Судьба выставочного дома в Ялте не была счастливой. Близилось лето. Администрация занималась внутренней планировкой и подбирала декор. Художники привозили свои работы. Но оказалось, что вентиляция здания недостаточна, а стеклянная крыша в ялтинском климате ведет к перегреву. Температура внутри дома поднялась до невыносимой. Расплавилась смола, крепившая стекла на крыше, и немалое их количество полетело вниз. Паркет, не выдерживая жары, вздыбился. А главное, люди не могли свободно дышать в такой атмосфере. Выставочное здание было закрыто на длительный ремонт.

Источник:
Е.С.Зернова. Воспоминания монументалиста. Москва, «Советский художник», 1985.

Несколько комментариев от редактора сайта:

1. Примечательно, как лихо, настойчиво и даже беспринципно Екатерина Зернова отвергла авторский замысел архитекторов из Ялты. И как под напором столичных худфондов были вынуждены сдаться неупомянутые (!) в мемуарах Зерновой авторы весьма оригинального и небанального проекта со стеклянной крышей, явно опережавшем своё время. Весьма вероятно, что столь критикуемые Зерновой изначальные пиалы и фрукты вряд ли занимали всю поверхность внешних стен выставочного зала. Напрашивается, что они предполагались лёгкими и сбалансированными по цвету фризами, подчеркивавшими воздушность конструкции.
Однако, конечно, могло быть и так, что фруктовые корзинки следовали уже устаревшей моде на рога изобилия и ломящиеся от яств вазы с сельхозпродукцией. И поэтому столичные комитеты предпочли монументальные мозаики Зерновой.

2. Спору нет, мозаичные панно Екатерины Зерновой сами по себе хороши и выполнены великолепно. Но всё же размах и гигантизм этих панно представляется чрезмерным и даже гротескным для конкретного здания. Мозаики размещены относительно невысоко, на сравнительно небольшом сооружении, воспринимать их приходится с достаточно близких расстояний, и в этих условиях художественные приёмы монументального искусства теряют смысл. Масштаб мозаичных фигур превращает персонажей панно в великанов, а стилизация, плакатная ограниченность цвета бросается в глаза, создавая эффект вычурности, эпатажности мозаики в ущерб эмоциональному воздействию.
И алые паруса не манят мечтой над бескрайним морским простором, а давлеют над городским пространством. Поневоле закрадывается ассоциация не с парусами, а с рдеющими красными знамёнами, которых предостаточно в живописных картинах и плакатах Екатерины Зерновой.

3. Характерно, что только что выстроенное здание выставочного зала оказалось столь слабо продумано в техническом смысле, что его пришлось сразу закрыть на ремонт. Впоследствии оно ещё не раз закрывалось на месяцы и годы. По состоянию на конец 2014 года в интернете хватает заметок на тему необходимости разбора здания в связи с невозможностью его адекватной эксплуатации. Судьба мозаик со стен выставочного зала не обсуждается.
Воспоминания Екатерины Зерновой весьма печальны в смысле невольного размышления читателя о хрупкости её монументального творчества. Большинство больших работ уже утрачено. Может, ялтинским мозаикам повезёт больше? Может, им найдут красивое и достойное место, где они заиграют всеми своими яркими красками? Хотелось бы надеяться.

Надежда Самсонова

версия для печати

Следующая страница: Мозаики на фасаде Бородинской панорамы